Перед фотографией – сверкающая в свете люстры стеклянная конфетница.

– Как давно ты этим занимаешься?

– Не понимаю, о чем ты.

– Поставляешь жертв своему сыночку – насильнику и убийце.

Норвилл злобно зыркнула на Тесс, но промолчала. Кажется, ситуация зашла в тупик. Направляясь сюда, Тесс считала убийство Рамоны делом практически решенным и предполагала, что веревка, лежащая в левом кармане, вряд ли ей понадобится. Однако если Рамона не признает свою вину, непонятно, что делать дальше. Да, при появлении избитой, но живой Тесс по ее лицу все стало ясно, но этого недостаточно.

Не вполне достаточно.

– Когда это началось? Сколько ему было? Пятнадцать? Он сказал, что просто дурачился? Они всегда так говорят в свое оправдание.

– Не знаю, что ты имеешь в виду. Ты приехала ко мне в библиотеку, неплохо выступила – не блестяще и явно ради денег, зато заткнула дырку в расписании, – а теперь заявляешься ко мне домой с пистолетом и несешь всякую…

– Не юли, Рамона. Я видела его фотографию на сайте «Красного ястреба». Ту самую, с перстнем. Он изнасиловал меня и попытался убить. Едва не убил. Это ты отправила меня к нему.

На лице Рамоны отразилась отвратительная смесь ужаса, злобы и чувства вины.

– Врешь! Ни хрена ты не знаешь, тупая сучка! – Она шагнула вперед.

Тесс подняла револьвер.

– Не-а, даже не думай.

Норвилл остановилась, но Тесс понимала – это ненадолго. У Рамоны два выбора – либо бежать, либо драться. Бежать ей некуда. Значит, остается драка.

Члены семьи фон Трапп снова запели с экрана. Учитывая ситуацию, в которой Тесс оказалась – точнее, в которую она сама себя загнала, – их сладкозвучное блеяние действовало на нервы. По-прежнему держа Рамону на мушке, Тесс дотянулась до пульта, выключила звук и уже нагнулась, чтобы положить пульт на место, но вдруг застыла как вкопанная. На телевизоре стояло два предмета, но сначала ее внимание привлекла фотография Рамоны с подругой, а на конфетницу она едва взглянула.

Зато теперь Тесс увидела, что яркий блеск исходил вовсе не от стеклянных стенок. В конфетнице лежали серьги. Ее бриллиантовые серьги.

Норвилл схватила с полки керамический пряничный домик и швырнула. Бросок получился мощным. Тесс вовремя пригнулась; домик пролетел в дюйме от ее макушки, ударился о стену и разбился на куски. Она отступила, наткнулась на пуф и растянулась на полу.

Револьвер выпал. Обе бросились за ним. Рамона упала на колени и оттерла Тесс плечом, словно собиралась атаковать квотербека. Ей удалось схватить револьвер. Сунув руку во внутренний карман куртки, Тесс судорожно сжала рукоять кухонного ножа, умом понимая, что опоздала. Рамона слишком огромная… и материнский инстинкт в ней слишком силен. Да, именно так. Она годами выгораживала сына-извращенца и будет защищать его до последнего. Надо было пристрелить ее сразу, в коридоре.

Но я не могла, подумала Тесс. Даже в столь отчаянный момент правда принесла ей умиротворение. Она встала на колени, по-прежнему держа руку за пазухой, и взглянула на Рамону Норвилл.

– Пишешь ты хреново, и даже выступить как следует не можешь, – с улыбкой проговорила Рамона и продолжила гнусавой скороговоркой: – Разговариваешь шаблонами, совсем как персонажи из твоих дурацких книжек. Ты отлично для него подходила, тем более что ему уже был кто-то нужен… я знаю признаки. Да, это я отправила тебя по той дороге, и все прошло по плану. Я рада, что он тебя отымел. Не понимаю, на что ты рассчитывала, явившись сюда, но тебе досталось по заслугам.

Рамона нажала на спусковой крючок. Раздался сухой щелчок. После покупки револьвера Тесс ходила на курсы и хорошо усвоила главный урок – не вставлять патрон в первое гнездо. Защита от случайного выстрела.

На лице Рамоны Норвилл, уставившейся на револьвер, отразилось почти комическое удивление. В этот момент Тесс выхватила из внутреннего кармана кухонный нож, подалась вперед и вонзила его Рамоне в живот по самую рукоять.

Та издала безжизненное «О-о-о» – видимо, хотела крикнуть, но не получилось, – выронила револьвер и попятилась к стене, не сводя глаз с ножа. Неловкий взмах рукой – и статуэтки попадали с полки на пол. «О-о-о», – снова простонала Рамона. Халат на груди остался чистым, зато из-под подола на грубые ботинки упали первые капли крови. Она схватилась за ручку ножа, попыталась выдернуть его из живота и в третий раз издала этот жуткий звук.

Рамона удивленно посмотрела на Тесс. Тесс изумленно глазела на Рамону. Ей вспомнилось, как в десять лет отец подарил ей на день рождения рогатку и она решила пострелять. В пяти-шести кварталах от дома ей встретился облезлый пес, копающийся в мусорном баке. Она выстрелила в него мелким камушком, чтобы напугать (по крайней мере, так она себя убеждала). Камень попал ему прямо в зад. Жалобно взвизгнув, пес убежал, но сперва так укоризненно взглянул на Тесс, что ей стало стыдно. Она отдала бы все на свете, лишь бы этого выстрела из рогатки никогда не было, и с тех пор по живым мишеням не стреляла. Тесс понимала, что в природе убийства происходят постоянно – она без сожалений прихлопывала комаров, ставила мышеловки, когда замечала в погребе мышиный помет, и, нимало не смущаясь, поглощала гамбургеры, – но в то же время свято верила, что не сможет без угрызений совести причинить вред живому существу. Тем не менее, здесь, в гостиной на Лейсмейкер-лейн, она не испытывала душевных терзаний. Может, потому что на самом деле это была самозащита. А может, совсем по другой причине.

– Рамона, – сказала она. – Я сейчас ощущаю некоторое душевное родство с Ричардом Уидмарком. Вот как мы поступаем с нытиками, дорогуша.

Норвилл стояла в луже собственной крови. На ткани халата наконец начали проступать алые пятна. На мертвенно-бледном лице темнели остекленевшие от ужаса глаза. Она медленно провела языком по нижней губе.

– А теперь у тебя будет время как следует помучиться.

Рамона начала оседать на пол. Тяжелые ботинки заскользили в крови. Она судорожно ухватилась за полку и сорвала ее со стены. Фарфоровые медвежата покончили жизнь самоубийством.

Тесс по-прежнему не чувствовала ни стыда, ни угрызений совести, однако, несмотря на свое громкое заявление, почти не ощущала душевного родства с Томми Удо; ей не хотелось смотреть на мучения Рамоны или продлевать их. Подняв с пола револьвер, она вынула из правого кармана предмет, захваченный из ящика рядом с плитой, – стеганую кухонную рукавицу. Такая вполне сможет заглушить выстрел. Тесс узнала об этом, когда работала над книгой «Вязальный кружок из Уиллоу-Гроув отправляется в загадочный круиз».

– Ты не понимаешь, – хрипло прошептала Рамона. – Так нельзя. Ты совершаешь ошибку. Отвези меня… в больницу.

– Это ты совершила ошибку. – Тесс натянула рукавицу на револьвер. – Надо было кастрировать своего сыночка, как только ты узнала, что он из себя представляет. – Она приложила рукавицу к виску Рамоны